Роман, проза
Жили-были две сестры. Так случилось, что полюбились они не кому-нибудь, а молодым принцам. Но отец — пожилой и вредный крестьянин — был категорически против такого мезальянса.
Всякий раз, когда речь заходит о Вермланде и людях, живущих там, мне приходит на ум одна давняя история о жене крестьянина, которая пошла однажды утром на пастбище, чтобы подоить своих коров. Поскольку она не нашла их на обычном месте, то пошла в лес их искать и заблудилась…
Роман «Возница» был основан на легенде, в которой утверждается, что последний умерший в новогодний вечер должен управлять каретой Смерти весь последующий год.
Можно себе представить, что людям, пришедшим в церковь в Свартшё в первое воскресенье сентября, было чему подивиться.<br /> В церкви Свартшё большие и широкие хоры располагались наискосок через весь длинный неф. На первой скамье на хорах обычно сидели господа: мужчины — справа, а жены и мамзели — слева. И так было, сколько можно припомнить, всегда…
Предание о старом поместье одна из самых лиричных повестей Сельмы Лагерлeф. Насыщенное пространство притчи, смешение миражей и действительности, капризы Хроноса превращают это произведение в увлекательное чтение.
«Чудесная свеча»љ это обработка легенды из времен крестовых походов, на которой был основан популярный флорентийский праздник.
"...Волосы у нее были цвета молодой коры, согретой солнцем, а кожа казалась такой чистой и прозрачной, что он подумал: "Это Снегурочка выпрыгнула из сказки..." Вслух он ляпнул: "Какая обалденная девчонка!" Она посмотрела на него с веселым изумлением. Наверное, такого ей еще никто не говорил..."<br /> <br /> Любовь - это долгий, трудный ход, по которому любящим предстоит вести друг друга к свету...
Даша думала, что не способна любить, пока не встретила жениха своей собственной сестры. Он говорит, что умеет летать на радугу и, накрыв стол одеялом, устраивает под ним вигвам для Даши и ее сына. «Он сумасшедший!» – твердят все, а Даша понимает, что встретила единственного в мире человека, рядом с которым может чувствовать. Но однажды все меняется…
Лавряшина Юлия Александровна родилась 3 мая 1965 г. в Кемерове. Окончила Кемеровский государственный институт культуры, библиотечный факультет, работала в библиотеке КузГТУ. Прозаик, автор более двадцати книг прозы и сборника стихов, ряда пьес. Издавалась в Москве, Новосибирске, Кемерове. Член Союза писателей России с 1995 г.<br /> <br /> Юлия Лавряшина - автор, склонный к мистификациям. Каждая ее книга воспринимается, как автобиографическая, но при этом все ее истории и героини не похожи настолько, что, кажется, романы написаны разными людьми.<br /> <br /> Склонность менять маски, по словам прозаика, зародилась еще в детстве, когда Юля мечтала стать актрисой. Но потом она решила, что гораздо интереснее каждый день сочинять новую историю, чем годами играть одно и то же.<br /> <br /> Сейчас она работает с театрами, как драматург. Среди ее знакомых много актеров, режиссеров, образы которых то и дело встречаются в ее книгах. Хотя Юлия утверждает, что у героев ее романов нет реальных прототипов, но кто знает? Возможно, это вымысел, игра воображения, а, может быть, и нет?<br /> <br /> И в литературе, и по жизни Юлия авантюристка, как и многие ее герои. Она не боится браться за щекотливые темы, но о самом откровенном, интимном пишет на высоком уровне. Эмоциональность ее книг захватывает с первой страницы, и не позволяет отвлечься до последней.<br /> <br /> Ей интересно то, чем живут сегодня люди, что является самым болезненным, но ее героями становятся, как правило, яркие, интересные личности. А поскольку жизнь постоянно подбрасывает новые темы, можно быть уверенным, что Юлия Лавряшина напишет еще немало интригующих романов.
Необъяснимые, мистические события, происходящие в небольшом городке, становятся причиной столь же странного знакомства мужчины и женщины. Но для обоих слишком крепки оказываются связи с другими людьми, слишком довлеет над ними прошлое. Найдут ли двое, много перестрадавших в жизни людей, тропинку к общему будущему или жизнь опять разведет их, вы узнаете, прочитав роман Юлии Лавряшиной "Осенний свет".
Этот роман — почти праздник для мизантропов и человеконенавистников, ищущих наиболее острые и беспринципные формы для выражения своей ненависти к миру, своей пресыщенности им. Полным праздником ему мешает быть все же слишком очевидная связь с изящной словесностью и, следовательно, пребывание в определенных рамках. В остальном лучшего и пожелать нельзя. Карлик, от лица которого ведется повествование, в своих описаниях везде пользуется спасительным «я», так что автора книги нельзя заподозрить ни в симпатии, ни в антипатии выдуманному им рассказчику. Этот нехитрый перенос ответственности как будто лишает нарисованные им картины статуса чего-то объективного, хотя читатель, который, увидев в них что-то свое, вознамерится читать книгу до конца, довольно быстро перестанет обращать внимание на незначительную погрешность, вносимую субъективным голосом этого персонажа. Дело не столько в том, что картина, нарисованная карликом, является убедительно реальной, сколько в том, что, начиная с некоторого времени, она становится безличной, существующей отдельно от авторского голоса. Когда неприглядность самой жизни и прямота в ее описании сами по себе становятся почти что избыточными, дополнительные авторские рассуждения на этот счет уже не способны ни усугубить, ни облагородить ее.
Когда пилигрим оказался на борту бандитского судна, которое должно было перевезти его в Святую землю, он успокоился и больше уже ничего не боялся. Он лежал на нарах в кубрике, скрестив руки на своей мятежной груди, а в душе его воцарилось неведомое ему прежде чувство мира и покоя
Классик шведской литературы XX века Пер Фабиан Лагерквист в своих заметках признавался, что `начал писать еще до того, как успел прочитать хотя бы одну книгу, не считая учебников`. За свою долгую литературную жизнь он выступал как поэт, драматург, романист, журналист, с 1940 года являлся членом Шведской Академии, а в 1951 году стал нобелевским лауреатом.
Однажды, где-то там, во тьме, где — они и сами не знали, сидели и разговаривали мертвые, коротая за разговором вечность. <br /> Нет, сказал один из них, продолжая разговор, что тянулся с незапамятных времен, эти живые все же слишком самонадеянны. Воображают, что все только на них и держится. Развели там у себя внизу суету и думают, что живут…
В томе представлены самые известные произведения классика шведской литературы Пера Лагерквиста.
В одинокой хижине на откосе горы, у подножия которой лежали Дельфы, жила древняя старуха со своим слабоумным сыном. Хижина была совсем маленькая, задней стеною ее служил горный склон, из которого постоянно сочилась влага. Это была убогая лачужка, некогда построенная здесь пастухами…
