Роман, проза
В рассказах писателя наряду с душевными откровениями очень много юмора, философии, сарказма, и даже трагизма. Так, например, рассказ "Исповедь нехорошего человека" полон глубокими переживаниями автора. В блестящем рассказе "Лучше не знать" писатель описывает особенности английского менталитета. "Роскошь" - незатейливый рассказ о жизни иммигранта. Рассказ "Развод" - остроумная история про немолодую пару, в силу обстоятельств вынужденную развестись, - написан так, что невольно проникаешься нежностью к главным героям, а финал истории вызывает улыбку. Читает рассказы удивительный актер Александр Сергеенко, выпускник ГИТИС.
Не всем легко глядеть на себя в зеркало, отражающее внутреннюю сущность населяющих его зазеркалье существ. Каждый из героев нового романа Бориса Кригера кружит над бездной, каждый проходит трудный путь испытания, богоискательства, нелегкий путь борьбы с самим собой, пытаясь или не пытаясь победить в себе все греховное и наносное, пройти сквозь зыбкие пески соблазнов.<br /> <br /> На краю пропасти разыгрывается игра, исход которой неизвестен. Кому-то удается выйти из этого хоровода благодаря обретению веры, кто-то погибает, кто-то так и продолжает мучительное кружение.<br /> <br /> «Кружение над бездной» — это не только роман о замысловатом переплетении эпох, поколений, судеб, но и философская притча, и страстная проповедь уверовавшего человека
Герберт Адлер, герой романа Бориса Кригера, пытается разобраться в сложных переплетах поколений, преодолеть навязчивую аморфность и односложность существования, научить себя и окружающих непротивлению счастью. Сможет ли читатель, непредвзято взглянув на свою жизнь, отыскать грань между заботой и нездоровым вмешательством в чужую жизнь, оправданным любовью? Поэтому, подчеркивая свой нейтралитет среди наших суждений, писатель предлагает самостоятельно разрешить главный конфликт ситуации, заканчивая свой роман вопросами: "Так ли невыносима была эта несвобода? Так ли отвратительны были их забавы?"
В книгу вошли рассказы разных лет. Нельзя не отметить отличный слог и тонкий юмор, придающий стилю писателя необыкновенное изящество. Рассказы Бориса Кригера - это вовсе не комедийные отрывки, но юмор автора, немного наивный, но, безусловно, острый, позволяет не только смеяться, но и анализировать серьезные темы. Невозможно прочитать любой из его рассказов и хотя бы раз не улыбнуться.
В рассказах автора наряду с душевными откровениями очень много юмора, философии, сарказма. Борису Кригеру присуще здоровое чувство юмора. Так, например, в рассказе "Лучше не знать" писатель описывает особенности несравненного английского менталитета на примере мистера Уорбойз. Рассказ "Фантазия о замке Синих духов" один из самых личных и проникновенных. В "Фантазии..." нет ярко выраженной сюжетной линии, это произведение напоминает стрелу, выпущенную в бесконечность и несущую необъятный поток воспоминаний. Автор размышляет о душевном умиротворении и умеренности, которые непременно являются необходимыми условиями счастливой жизни. Делится своими, порой слишком смелыми, взглядами на человека, жизнь и литературу. В сборник вошли и другие рассказы разных лет.
Философский детектив в стиле философии Кафки . В книге: пираты XXI века, террористы смертники, агенты израильской разведки, нелегалы, убийства, людоеды, измены, маньяки убийцы, Английская королева, сумасшедший адвокат, мошенничество, философские размышления и, конечно,любовь…<br /> Такова повесть "Южные Кресты" - доходящая до тонкости в описании подробностей и одновременно масштабная по уровню затронутых проблем. Интереснейшие зарисовки современной политической ситуации придают некоторым главам свойства публицистических жанров - очерков, эссе, репортажей. Кригер ведет диалог с читателем: публицистичность, ирония вызывают ответную читательскую реакцию, ни в коем случае не оставляют равнодушным.
Любые сказки, вне зависимости от места и времени написания, от тоталитарности или либеральности режима (считается, кстати, что тоталитаризм благоприятен для их создания), основываются на банальных представлениях об априорном преимуществе добра над злом, на повторении непреложных истин. Таков уж закон жанра, от него никуда не деться. Кригер, надо отдать ему должное, постарался преподнести свою книгу с обильным гарниром философии.<br /> Не выходя за пределы жанра сказки, Кригер трактует его весьма широко. В конце концов, сказка - это не что иное, как небыль, вымысел, фантазия, и в этом смысле любое художественное произведение может считаться сказкой.
В момент написания пьесы в мире от коронавируса умерли полтора миллиона человек. Можно без конца спорить о верности этих данных, но уже по тревожным вестям от знакомых и близких чувствуется, что происходит нечто ужасное, отвратительное, а главное глубоко и бесповоротно трагичное.<br /> Сам автор переболел одним из первых и был на шаг от смерти. Никогда в жизни ему не приходилось испытывать ничего подобного. Словно боевое средство недуг в считанные часы напал на легкие и довёл организм до изнеможения невероятным жаром.<br /> Почему-то мы стали забывать, что каждая смерть – это прежде всего личная трагедия, какова бы ни была её причина. Не важно от меча, огня или вируса не стало человека, наш долг не дать ему уйти незамеченным, забытым и всеми оставленным ещё при жизни,<br /> И литература, а тем более драматургия, неизбежно являясь зеркалом жизни, не могут обойти стороной и нынешний крик отчаяния человеческого рода, и снова поднимаются извечные вопросы бытия, пусть и остающиеся без ответа.<br /> Эта пьеса посвящается всем жертвам пандемии, их родным и близким.
Пьеса предлагает пример мирного диалога между разными религиями и философиями, затрагивает животрепещущие проблемы прошлого и современности, с неизменным юмором говорит о серьёзных вещах, при том, что действие происходит в сумасшедшем доме.
Этот роман был очень дорог Агате Кристи – возможно, как никакой другой. Она всегда выделяла его среди сонма своих произведений: «Здесь я писала в точности так, как хотела писать, а для художника нет удовольствия выше этого»…<br /> <br /> Внезапная задержка в пути, дикая арабская пустыня и богом забытая гостиница… Леди Джоан не остается ничего, кроме как прокручивать в голове всю прожитую жизнь. И постепенно она осознала, кем является на самом деле. Столкнулась с невыносимой правдой, о которой всегда подозревала, но страшилась признать…
Владимир Николаевич Крупин родился 7 сентября 1941 года в селе Кильмезь Кировской области, в крестьянской семье. Отец его работал в лесничестве. По окончании сельской школы Владимир Крупин работал слесарем, грузчиком, был рабселькором районной газеты.<br /> Отслужив в армии, он поступил в Московский областной педагогический институт имени Н.К.Крупской, окончил факультет литературы и русского языка. Впоследствии Владимир Крупин работал на Центральном телевидении, в различных литературно-художественных издательствах, преподавал в школе. Был секретарем правления Московского отделения СП РСФСР, СП СССР; членом редколлегии журнала «Новый мир», главным редактором журнала «Москва» (1989-1992). С 1994 года он преподает в Московской духовной академии; с 1998 года занимает пост главного редактора христианского журнала «Благодатный огонь».<br /> С началом «перестройки» Крупин активно выступает с «государственно-патриотических» позиций – и как тенденциозный беллетрист (роман-завещание о нравах «больной», ущербной, по мнению Крупина, творческой интеллигенции и атмосфере в писательской среде – «Спасение погибших», 1988; повесть «Прощай, Россия, встретимся в раю», 1991, показавшая агонию русской деревни конца 20 в., когда в отчизне Крупина установились порядки, отождествляемые писателем с нравами психиатрической больницы, – мысль, питающая повесть «Как только, так сразу», 1992, составленную в форме записок врача-психиатра), и как публицист.
Сборник «Вятская тетрадь» задумывался автором как повествование о родном крае, исследование характера его жителей. «Кто мы, откуда мы, куда идем» — вот что пытается осознать Владимир Крупин в новых повестях «Прости, прощай...», «Сороковой день», «Вятская тетрадь», «Боковой ветер».
«Внутриутробное эссе» — как кроссворд с вертикалями и горизонталями, складываешь мозаику из того, что же хотел сказать и сказал автор. Появляется ощущение цикличности — словно читаешь поток сознания уже прожившего жизнь еще не родившегося эмбриона. Может быть, только находясь в утробе мы обладаем всеми знаниями мироздания? Для того чтобы родиться и попытаться вспомнить забытое великое знание? Но нет, эмбрион — не Господь Бог, он может лишь ждать своего появления на свет, сетовать на скуку и отсутствие окон в утробе, параллельно упражняясь в остроумии, сравнивая пророчества священных книг с «литературными ценностями преисподней».
Драматический рассказ о любви, отношениях и немного о творчестве. Никакой детективной составляющей. Просто жизнь.
Миссис Пакингтон в отчаянии. Ее муж, которому она так верила, перестал обращать на нее внимание, и к тому же увлекся молоденькой кокеткой и проводит с ней все свое свободное время! Не зная, что ей делать, она обращается к мистеру Паркеру Пайну: объявления в газете сообщало, что он специалист по устроению жизни людей. <br /> И мистер Пайн предлагает свое решение возникшей проблемы: если у мужа миссис Пакингтон на стороне девушка, то у нее самой должен быть мужчина. <br /> Только одного не мог предугадать мистер Пайн, что сделает несчастным «временного» возлюбленного миссис Пакингтон.
Эбнер Раймер богата настолько, что не знает, куда деть деньги. Она купила всё, что хотела, благотворительность ее не интересует – и потому её одолевает скука. Паркер Пайн взялся вернуть этой даме интерес к жизни, для чего заручился помощью своего знакомого, доктора Константини.
