Биографии и мемуары

«В очерке, опубликованном во фронтовой газете за 1942 год, мы прочитали, как вы охотились за фашистскими извергами и отмечали каждого убитого фашиста точками на своей курительной трубке. Мы прослышали, что в конце концов немецкий снайпер разбил пулей вашу знаменитую трубку и ранил вас. Правда это или фронтовая легенда? Нам сообщили, что после войны с фашистской Германией вы благополучно вернулись домой и теперь плотничаете в далёком таёжном совхозе. С трудом нашли ваш адрес. В день вашего шестидесятилетия примите, Семён Данилович, подарок от воинов нашего подразделения. Эту трубку солдаты выточили специально для вас и назвали её трубкой мира. Спокойно курите: многое сделали вы, сибиряк, чтобы погас пожар войны, развязанной гитлеровскими палачами, чтобы пришёл на землю желанный мир. Вполне уверены, что отметите на ней счёт своих трудовых дел. Мы узнали, что вы, рядовой советский солдат, снайпер, прошли с винтовкой от высот Валдая до логова фашистского зверя. От начала войны до конца. Не каждому было суждено пройти такой опасный и героический путь. Расскажите о той силе, которая наполняла ваше сердце мужеством и отвагой, о своём большом походе с винтовкой в руках. Хочется знать, как вы стали сверхметким стрелком, кто учил вас науке ненависти к врагу и огневого мастерства. Ждём подробного ответа, уважаемый Семён Данилович».

Пронзительный рассказ о фронтовой дружбе и любви между танкистом и разведчицей.

Известный хирург, ученый, писатель, Николай Михайлович Амосов рассказывает о работе хирурга, оперирующего на сердце, делится своими воспоминаниями и мыслями о проблемах кибернетики.

То, что блокадный дневник школьницы Лены Мухиной сохранился, – само по себе уже чудо. В 1962 году он попал в Ленинградский партийный архив (теперь Центральный государственный архив историко-политических документов Санкт-Петербурга) и хранится там по сей день. Мы знаем “взрослые” свидетельства того чудовищного, до конца не изученного явления, которое называется Ленинградской блокадой: “Воспоминания” Д.С.Лихачева, “Записки блокадного человека” Л.Я.Гинзбург, “Блокадный дневник” Г.А.Князева, “Воспоминания о блокаде” В.М.Глинки и многие другие. Но “детских” свидетельств – мало. По ошеломительности воздействия на читателя можно назвать одно: дневник Юры Рябинкина, приведенный в ленинградском Евангелии – “Блокадной книге” Д.Гранина и А.Адамовича. И вот теперь – дневник Лены Мухиной. Что можно противопоставить мучительному умиранию от голода в условиях, когда рушатся общепринятые нормы морали? Что может спасти от духовной деградации в условиях, когда борьба за выживание лишает “человеческого лица”, а голод и страх смерти превращают человека в животное? Одним из средств спасения оказался алфавит, порядок букв. Попытка через слово осмыслить происходящее, понять себя. И еще: интуитивное знание, что нужно сохранить свою историю, свой опыт – для других. Когда-то Лена мечтала написать вместе с подругой книгу, “которую хотелось бы прочесть, но которой, к сожалению, не существует”. Эта книга – существует. И является свидетельством того, что в самое бесчеловечное время люди пытались сохранить свою человеческую сущность. Именно это сегодня дарит нам надежду. Дневник подготовлен к изданию сотрудниками Санкт-Петербургского Института истории РАН.

Почему безумству храбрых мы поем песни? Почему мы считаем храбрость проявлением безумства? Вероятно, потому, что она на фоне общей вялотекущей жизни выглядит своеобразным вызовом людям, случаем из ряда вон выходящим.<br /> Была ли смелой Любовь Полищук? Безусловно. Еще в юношеские годы она решилась перебраться из далекого от центра культуры сибирского города в столицу и стать там артисткой. И это была не блажь смазливой девушки, рассчитывающей на свои внешние данные, а твердое решение выучиться актерскому мастерству.<br /> <br />

В книге представлены новый перевод &quot;Записок&quot; Е.Р. Дашковой, осуществленный по французскому оригиналу из &quot;Архива кн. Воронцова&quot;, и впервые публикуемые на русском языке дневники и письма сестер-ирландок М. и К. Вильмот, значительно дополняющие &quot;Записки&quot;; книга содержит интересные сведения о событиях истории, общественной и культурной жизни России с середины XVIII века и до начала XIX столетия.

Воспоминания князя Феликса Феликсовича Юсупова - это яркий рассказ непосредственного участника заговора и организатора убийства могущественного и таинственного &quot;старца&quot; Григория Ефимовича Распутина. Книга, до сих пор вызывающая споры у исследователей. Благодаря искренности авторских переживаний воспоминания Феликса Юсупова создают у слушателя эффект присутствия во время описываемых событий.<br /> <br /> Убийство Распутина и по сей день почти никого не оставляет равнодушным: некоторыми оно было расценено как преступление, многими - как героический поступок. Мемуары князя Юсупова - это не только описание самого убийства и подготовки к нему, но и попытка осмыслить истоки &quot;распутинщины&quot;, проанализировать состояние российского общества накануне революции 1917 года.

В этом монологе автор рассказывает о своей службе в Большом Драматическои Театре им. Горького, основанном талантливым режиссером Георгием Александровичем Товстоноговым. Аристократизм режиссера, его строгость, справедливость, избирательность и последовательность наложили свой отпечаток на характер Сергея Юрьевича Юрского и во многом определили его дальнейшую судьбу.

&quot;Кого люблю, того здесь нет&quot; - строчка из старинной песни. Книга, &quot;написанная от переполненного печалью сердца&quot;. Но рассказывая об ушедших, автор будет стараться вспоминать и много забавного, что было в их жизни и чему он был свидетелем&quot;.<br /> <br /> Юрий Юрский, Георгий Товстоногов, Симон Маркиш, Михаил Швейцер, Евгения Романова, Дмитрий Покровский, Фаина Раневская, Александр Володин, Николай Волков, Евгений Евстигнеев…<br /> <br />

Книга «В стальных грозах» по праву считается самым сильным текстом о Первой мировой войне. Изданные практически сразу по окончании Великой войны воспоминания Э.Юнгера, представляющие из себя обработанные фронтовые дневниковые записи, выдержали множество переизданий и неизменно пользовались огромной популярностью.<br /> <br /> Первую мировую войну никто из современников «Первой» не называл, а называли ее словом, которое как бы подразумевало не только грандиозность, но и единственность: Великая. Если бы она и осталась единственной, то, вероятно, книга Юнгера «В стальных грозах» так и осталась бы самым сильным произведением на военную тему…<br /> <br /> Но за Первой мировой, потрясшей воображение современников, последовала Вторая, затмившая все человеческие переживания и вызвавшая не только культурный перелом в европейской цивилизации, но и слом национальных менталитетов.<br /> <br /> А ведь именно этот акцент так хорошо чувствуется в книге Юнгера – войну описывает не только представитель высокой европейской культуры (автор – известный писатель и философ), но и немец, и он чувствует войну только так, как может чувствовать ее немецкий менталитет. Совсем иначе чувствует войну представитель любой другой из участвующих сторон, будь то англичанин, француз, русский. Но такие нюансы были возможны только до появления нацизма, стёршего в вихре мировой войны, которая так сильно будет отличаться от «Первой», многоцветие европейских национальных культур. И эти раны не заживут, вероятно, уже никогда.<br /> <br /> Но молодой офицер Эрнст Юнгер пока этого не знает. Он смел и верен долгу. И требует того же от своих соотечественников.<br /> <br /> Автор мемуаров участвовал в военных действиях на Западном фронте с декабря 1914 по ноябрь 1918 г., был в нескольких великих сражениях – Сомма, Пашендаль, Камбре, Весеннее наступление, Августовское наступление. Получил 14 ранений. Награжден Железным крестом и Рыцарским крестом Ордена дома Гогенцоллернов. За подвиг, совершенный уже в конце войны, в августе 1918 г., когда лейтенант Юнгер, имея сквозное ранение в грудь, спас свою роту от окружения, был награжден высшей военной наградой Кайзеровской Германии – орденом «За заслуги».<br /> <br /> Скончался Эрнст Юнгер в 1998 году, дожив до 102 лет.

Роман, задуманный как вольная биография Николы Теслы, в итоге оказался, по словам самого автора, &quot;художественным вымыслом, не отягощённым биографической скрупулёзностью&quot;, поэтому главный герой - гениальный физик - выведен под другим именем.<br /> <br /> Вот что сказал сам автор о своем произведении: &quot;…В этом романе я хотел проявить себя в большей степени как сочинитель. Это была одна из причин, по которой я не оставил подлинное имя персонажа. Меня очень смущало, что Никола Тесла под своим настоящим именем будет участвовать в эпизодах, которые … полностью вымышлены&quot;.

Премьера! К 115-летию со дня рождения. <br /> Сложно найти в истории отечественного кинематографа имя, которое окружало бы такое количество оценочных штампов и которое было бы столь недооценено и оставлено без должного внимания. А между тем за рубежом Сергей Эйзенштейн считается лучшим режиссером нашей страны, его именем названы премии, о нем пишут книги, снимают документальные и художественные фильмы. Его немая картина «Октябрь» вдохновила Майкла Наймана на написание саундтрека к ней, а для режиссера Фрэнсиса Форда Копполы просмотр этой ленты определил выбор профессии. Перед Эйзенштейном преклонялись и были с ним лично знакомы Чаплин, Джойс, Пиранделло, Брехт, Эйнштейн… <br /> Авторы программы попытались собрать все разрозненные и противоречивые материалы, посвященные Сергею Эйзенштейну, взглянув на его жизнь и творчество непредвзято, из нашего времени. В основу программы легли письма и мемуары, воспоминания современников, звуковые документы. Из этих документов возникает образ трагически одинокого человека, как в творчестве, так и в личной жизни. Это было великое одиночество гениального художника и мастера, одиночество режиссера, который хотел снимать фильмы про таких же одиноких титанов, каким он был сам. Он мечтал о фильме про Москву сквозь призму стихий, ему не дали доделать эпическую ленту о Мексике, он хотел делать фильмы с полифонической структурой и цветовой иконописной гаммой. Увы, это мало кто оценил…

Марек Эдельман - руководитель восстания в варшавском гетто в 1943 году - выпустил книгу &quot;И была любовь в гетто&quot;. Она представляет собой его рассказ (записанный Паулой Савицкой в период с января до ноября 2008 года) о жизни в гетто, о том, что - как он сам говорит - &quot;и там, в нечеловеческих условиях, люди переживали прекрасные минуты&quot;. Эдельман считает, что нужно, следуя ветхозаветным заповедям, учить (особенно молодежь) тому, что &quot;зло - это зло, ненависть - зло, а любовь - обязанность&quot;. И его книга - такой урок, преподанный в яркой, безыскусной форме и оттого производящий на читателя необыкновенно сильное впечатление.

Еще не так давно многие из нас были очарованы заграницей, где молочные реки текут в кисельных берегах, где люди добры друг другу и все улыбаются, где царит достаток и магазинные полки ломятся от доступных по цене деликатесов. Так думала главная героиня этой книги – питерская журналистка Анна. В «лихие 90-е» она отправляется в благополучную Германию. Ей казалось, что исполнились самые заветные ее мечты, и блестящее будущее ей обеспечено… Но оказывается она в подпольном борделе…<br /> <br /> Героине предстоит увидеть своими глазами все самые темные стороны «западной демократии»! Книга основана на реальных событиях.

Альберт Шпеер (1905-1981) был личным архитектором Гитлера, его доверенным лицом и протеже, рейхсминистром вооружений и военной промышленности; и к концу войны стал вторым наиболее влиятельным человеком в нацистской Германии. Шпеер также был единственным из двадцати двух нацистских лидеров, кто на Нюрнбергском процессе взял на себя бремя вины за военные преступления рейха. Его приговорили к двадцати годам тюремного заключения, которые он провел в Шпандау вместе с шестью другими высокопоставленными нацистами - Гессом, Редером, Ширахом, Функом, Нейратом и Дёницем.<br /> Двадцать лет Шпеер записывал свои воспоминания микроскопическим почерком на туалетной бумаге, обертках от табака, листках календаря, а сочувствующие охранники тайком переправляли их на свободу. Таким образом из 25 000 разрозненных листов получилось две книги - &quot;Воспоминания&quot; и &quot;Шпандау: тайный дневник&quot;.

&quot;Кровь его - лава, мысль - искра, великодушный и щедрый как художник и поэт, слишком либеральный в дружбе, слишком деспотичный в любви, прямой до бестактности, обязательный до безрассудства, забывчивый до беспечности, веселый нравом, злой на язык, столь же любимый за свои недостатки, как и за свои достоинства: вот он, г-н Дюма, такой, каков он есть&quot;. Внук чернокожей рабыни и эксцентричного маркиза, сын опального наполеоновского генерала и провинциальной трактирщицы, неутомимый донжуан и гурман, заядлый путешественник и дуэлянт, роялист и пламенный революционер, владелец &quot;тайной плантации белых рабов&quot;, политик-неудачник, самый популярный и скандальный автор XIX века, Александр Дюма-отец прожил жизнь яркую и насыщенную, похожую на один из лучших своих романов.